North Pacific Cannery в Port Edward, BC Соседний рядом с Принцом Рупертов, Порт Эдвард едва ли можно назвать городом. Скорее, маленькая рыболовная деревенька, в которой с 1888 по до 1981 года существовал Северо-Океанский Консервный Завод. Мы успели пробежаться по музею, потому что приехали за 20 минут до закрытия, но постарались уловить суть происходящего.
Этот консервный завод - самый старый на тихоокеанском побережье Канады, имел свою собственную иерархию, основанную по национальному признаку: японцы были рыбаками, китайские рабочие обслуживали доки и станки, женщины First Nations разделывали рыбу и упаковывали в банки, а до изобретения маркировочного станка еще и наклеивали обертки вручную, а всем этим заправляли европейские менеджеры. Интересный факт, что японские рыбаки, применяющие самые передовые методы на обеих сторонах Тихого океана: около Японии и вдоль побережья Канады и США, изначально мигрировали в Порт Эдвард только на сезон рыбалки, по со временем стали оставаться и на зимний сезон вместе с семьями. Они пользовались уважением за свои знания и некоторые из них достигали исключительных успехов, становились зажиточными и жили вполне счастливо до 1942 года. Но во время Второй Мировой Войны канадское правительство решило сослать всех японцев в концлагеря, а их дома, фермы и предприятия отдать в качестве награды особо отличившимся на войне канадцам. То, что японские семьи наживали тяжким трудом десятилетием, кому-то досталось не то чтобы задаром, но без справедливости, согласитесь? Джейкоб рассказал, что не так давно в газете он читал интервью с потомком героя Второй Мировой, которому досталась земля и бизнес, отчужденные у японской семьи: они до сих пор живут очень и очень обеспеченной жизнью, и он не скрывает, откуда корни у этого благополучия. Пишу я это совсем не для того, чтобы очернить правительство Канады или еще в каких-то политически-пропагандических целях. Мне кажется, что очень важно осознавать историю и пытаться не наступать на те же грабли два раза. Узнали мы и принцип работы консервного завода, пройдя вдоль всех ступеней бизнес-процесса: от причала, куда пришвартовывались рыбацкие судна, откуда элеватором они подавались на цех очистки рыбы, где женщины-аборигены по половине дня на ногах стояли около раковин и отдраивали рыбину одну за другой, а потом складывали в банки, до огромных баков, в которых за 90 минут при температуре 240 градусов Цельсия происходила термообработка лосося. После этого на банки наклеивали этикетку, паковали в коробки и везли на склад, откуда затем готовая продукция грузилась на жд, которая проходит в 3 метрах от завода, и отправлялась в путешествие по всей стране. В музее все чисто, тихо и аккуратно, но легко можно представить, как 50 лет назад здесь стоял жуткий гвалт, шум огромных прессоварок, крики рыбаков и стойкий запах лосося, который невозможно отмыть никакими моющими средствами, потому что он пропитал все стены, потолок и пол. Каждая нация жила довольно обособленной жизнью: работая на разных участках у них не было особой необходимости общаться друг с другом на работе, а языковой барьер мешал делать это во внерабочие часы. Так, китайские рабочие жили в отдельном бараке, разговаривая исключительно на китайском: вместо того, чтобы нанимать каждого из них по-отдельности, менеджеры нашли одного китайского предпринимателя, который менеджерил всех работников и понимал по-английски. С ним европейцы рассчитывались за каждый отработанный час каждым работником, и остается только догадываться, какие крохи доходили до последних…Жили они очень бедно, спали на нарах, а еду готовили прямо в бараке, выращивая куриц и свиней на заднем дворе, из-за чего внутри барака стоял жуткий запах. Семьи First Nations жили в лучших условиях: на каждую семью был построен отдельный дом с двумя комнатами: гостиная, где вся семья собиралась на ужин после тяжелого рабочего дня, и спальня. Дети начинали работать с 12 лет: девочек отправляли в доки, на очистку сетей. Это была самая “женская” работа: извлекать кусочки рыбы из хлопчатобумажной сети, затем стирать ее в огромном деревянном котле с синькой для придания голубого цвета, чтобы рыба не видела различий, а потом развешивать и прочесывать тяжелые сети. Это ад, я вам скажу. По воспоминаниям одного из работников завода, площадка, на которой проходила чистка сетей была самой лучшей на всем консервном заводе: чтобы сеть не рвалась, пол делали из высококачественных пород дерева, без зазубринок. А потом тяжеленные сети, постоянно натирающие пол до блеска под собственным весом, превращали площадку в лучший танцпол!
