Так вот, про материнство. Или даже возьмём шире, про родительство, ибо намечается один интересный момент. Мне кажется, что роль мам сильно недооценена, и что это такой труд «по умолчанию», который занимает куда больше душевных и физических сил, чем среднестатистическая работа в офисе. Это не абсолютная правда для всех, но для многих точно.

А ещё я точно знаю, что мамы в декрете ощущают, будто весь земной шарик крутится на бешеных скоростях, и вся жизнь пролетает мимо. Забывая, что порой сидя в офисе, они чувствовали ровно то же самое: что жизнь идёт, а они все также сидят и делают что-то такое, что не взвывает глубокого отклика в душе.

И здорово, если человек может абстрагироваться и ходить на работу просто потому что ему надо платить по счетам. Я в этом, вопреки миллиону книжек и призывов в инстаграме «следовать свой мечте», не вижу ничего плохого.

Безусловно, здорово, когда ты делаешь то, что тебе нравится, но вполне нормально если ты понимаешь, что дримджоб так и не случился, а квартира сама себя не оплатит. Зато после работы ты можешь прийти и, например, сесть за гончарный круг, и лечь в кровать счастливым человеком, с пятнами глины на руках.

Не зря персидское проклятье, а точне его суть, звучит как «Бойтесь исполнения своих желаний», так как жить в абсолютном комфорте и со всеми закрытыми хотелками, скучно.

Вчера, к примеру, Клим сказал, что ему не хватает драйва. И это логично, и абсолютно понятно, хотя я в силу того, что от меня зависит жизнь маленького человека, я не разделяю его чувства, хоть и принимаю и понимаю их.

Возможно, для кого-то моя планка слишком низкая, но на данном этапе мои цели просты и не забегают слишком высоко по пирамиде Маслоу. Основная – высыпаться, затем идет впихивание моих 3 тренировок, затем два испанских в неделю, и раз в две недели маникюр и педикюр. Все. Если получается что-то сверху, я счастлива. Я рада, когда могу пройти много километров за день, для меня это удовольствие.

Я пытаюсь, и терплю раз за разом поражение, снизить свой уровень комфортной чистоты. Срача у нас никогда не было, но даже при двух уборках в неделю, между ними постоянно что-то требует внимания. Клима быт раздражает по умолчанию, причем ему не так важно, делаю это он или я, он расстраивается одинаково. Но может работать и вообще существовать в помещении, в котором беспорядок. Я – нет.

Даже если я устала, я найду в себе последние крупицы сил, и пойду уберу. Это то, за что не хочется говорить «спасибо» моему воспитанию, потому что точно знаю, что маму точь также раздражает беспорядок, и что она искренне расстраивается, и даже в большей степени, чем я, когда с пола нельзя поесть (о, тонны сожаления). Так что ценой своего здоровья мама продолжает по ночам что-то намывать и наглаживать, и я, прекрасно осознавая все недостатки этого подхода, иду четко по ее следам, наступая на те же грабли.

Пока мир читает книги «как разбрахлиться» и «как поддерживать чистоту дома», мне впору читать «как начать копить всякий ненужный хлам».

Сегодня я сделала шаг навстречу этому, поддавшись порыву и купив книгу из коробки «все за 100 песо», проходя на улице Федерико Лакроса. Теперь буду читать автора-лауреата Нобелевской премии, хотя даже не поняла, ни как его зовут, ни о чем книга. Иванка в этот момент крякала в кроватке, а Клим позвонил ровно в ту минуту, что я держала в руках томик, чтобы узнать, где лежат его штаны. Лежат они, к слову, ровно там, где он их сам оставил, но мне поступил звонок с «я все обыскал, их нигде нет». Далекие потомки мужчин точно охотились на мамонтов, выглядывая их на длинных дистанциях, ибо проблема с тем, что они не видят то, что находится прямо перед глазами, имеет быть у всех носителей хромосомы Y.

Я рассуждаю сейчас, стоит ли мне саму искупать Иванку, или подождать Клима, и пока не решилась, и поглядываю на нее, лежащую рядом на подушке.

Еще мне как-то хочется компенсировать несправедливость по отношению к дочери, потому что Тимофея я писала значительно больше. Ну или мне так кажется. А тем временем, Иванка – чудесная девчонка. Очень сильная, головку держала с двух недель, во всю пытается сесть (а мы ей препятствуем, ибо рано такую нагрузку на позвоночник), невероятно эмоциональная: улыбается, гогочет, но при этом и спокойная тоже. Очередное подтверждение тому, что дети рождаются уже с зачатками характера, ибо, как говорится на испанском, nada que ver с Тимофеем (то есть ничего общего). И еще у нее нет колик, в отличии от старшего брата, который три первых месяца истошно кричал от боли, слегка сводя нас с ума. Большую часть своего бодрствования они лежит и внимательно на все смотрит, а как только ловит контакт «глаза в глаза», начинает искрометно улыбаться. Мы с Климом ласково зовем ее «сияющий чайник» из-за ослепительной беззубой улыбки.

Я все-таки решила ее искупать, так что текст будет тут напечатанный и ждать моего возвращения. ТЧК